Христианство во время чумы
Эпидемии были источником ужаса в древнем мире. Они захватывали города Римской империи, вызывая опустошение. Чума Киприана была пандемией, поразившей Римскую империю примерно с 249 по 262 годы нашей эры. С 250 по 262 года, в разгар вспышки, около 5000 человек умирали ежедневно в Риме.
Понтий Карфагенский писал:
«После этого разразилась страшная чума, и чрезмерное уничтожение ненавистной болезни вторглось в каждый дом дрожащего от страха населения, унося изо дня в день внезапными атаками бесчисленное количество людей. Все содрогались, убегали, избегали заразы, нечестиво раскрывали своих друзей, как если бы, исключая человека, который наверняка умрет от чумы, можно исключить и саму смерть. Между тем по всему городу валялись уже не тела, а трупы многих людей, созерцая которые и представляя на их месте себя, многие прохожие проникались жалостью к себе».
Поразительно, что от врачей того времени не было зарегистрировано непосредственного описания клинических симптомов и признаков чумы. Хотя признаки многих других заболеваний были описаны с большой детализацией, отмечается, что медицинские описания именно чумы кажутся расплывчатыми и субъективными.
Отчего так? Почти наверняка из-за того, что при первых признаках данного поражения врачи того времени покидали города и сбегали в безопасную местность! Когда чума угрожала Риму, великий врач Гален быстро переехал в поместье в Малой Азии (полуостров, располагающийся на территории современной Турции), где он оставался до тех пор, пока опасность не отступила.
В работе Гиппократа «Искусство» цель врача была определена как «покончить со страданиями больных, уменьшить жестокость их болезней и отказаться от лечения тех, кто изнеможден своими болезнями, осознавая, что в таких случаях медицина бессильна». Лечение тех, кто умирал, могло подорвать репутацию профессии и веру в целительное мастерство врача.
Поэтому примечательно, что именно христианский епископ Киприан предоставил наиболее точное и подробное клиническое описание древней чумы: «То, что приводится в качестве доказательства веры: что, когда телесная сила уходит, внутренности распадаются; что огонь, который начинается откуда-то из глубины, превращается в раны в горле; что кишки содрогаются от постоянной рвоты; что глаза как будто горят от потока крови; что из-за гниения отрезают ноги или другие конечности; и что, поскольку наступает выраженная слабость, походка нарушается, слух пропадает, зрение исчезает… »
Рассказ Киприана предполагает, что чума третьего века, свидетелем которой он был, могла быть высококонтагиозной и смертельной геморрагической лихорадкой, сходной с вирусом Эбола, хотя о природе этих древних эпидемий до сих пор продолжаются споры.
Что ясно, так это то, что тогда наблюдались сцены ужаса – улицы были полны кровоточащих тел умирающих людей, происходили отчаянные попытки населения спасти себя, какими бы ни были последствия для других. Вот еще одно свидетельство Дионисия из Александрии: «При первых признаках болезни язычники отталкивали страдальцев и сбегали от них, бросали на дорогах еще полуживых и смотрели на них, как на грязь, надеясь тем самым предотвратить распространение смертельной болезни; однако делая все это, все равно трудно было избежать болезни».
И все же во многих из этих городов Римской империи было небольшое количество верующих, которых часто избегали и презирали как «атеистов» (потому что в их домах и местах собраний не было идолов) или «галилеев». Как они реагировали в это время ужаса и бедствия? Выходили ли они за пределы городов, чтобы спасти свою жизнь?
Дионисий продолжает рассказывать: «Большинство наших братьев и сестер-христиан проявляли безграничную любовь и преданность, никогда не щадя себя и думая только о других. Не обращая внимания на опасность, они брали на себя ответственность за больных, заботясь о каждой их потребности и служа им во Христе, и вместе с ними покидали эту жизнь безмятежно счастливыми, потому что они были заражены от других, перенося на себя болезнь своих близких и с радостью принимая их боли».
Следуя примеру Христа, верующие-христиане оказывали сострадательный уход за своими соседями-язычниками – приводили их в свои дома, промывали раны, очищали от крови и каловых масс, обеспечивали водой, едой и основными лекарствами, «служа им во Христе», хотя знали, что подвергают себя чрезвычайному риску.
Древний мир никогда не видел ничего подобного. Родни Старк, общественный историк, проведя подробный анализ, заключил, что действия христиан во время чумы были одним из наиболее важных факторов во взрывном росте христианской церкви в этот период.
Когда я читаю эти рассказы, чувствую себя недостойным, называясь христианином. Как мало я проявил христианской заботы по сравнению с моими сестрами и братьями из третьего века.
И в последующие века трагической истории эпидемий христиане осуществляли уход подобным образом, начиная от кипрской чумы в 250 году вплоть до эпидемии Эболы в 2014 году и по настоящее время. Многие из медсестер и врачей в Сьерра-Леоне, которые пожертвовали своими жизнями, чтобы заботиться о жертвах Эболы, были верующими христианами. Они знали, что средства защиты были некачественными, и, несмотря на все их усилия, не могли полностью защитить себя. И все же они продолжали оказывать помощь так же, как их древние сестры и братья, служа больным во имя Господа.
И я не сомневаюсь, что в течение следующих недель и месяцев появятся истории о героическом самопожертвовании. Конечно, не только верующие христиане в современном мире практикуют жертвенную заботу о незнакомых людях. Мы должны отмечать заботливые действия всех, независимо от их убеждений или мотивов. И, конечно, как медики, должны быть мудры в принятии защитных мер, чтобы мы могли продолжать оказывать помощь, когда это возможно, вместо того, чтобы стать жертвой. Мы также не должны забывать эту благородную историю поведения христиан во времена чумы, вспоминая слова Иисуса: «истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Матф. 25:40).
Джон Уайетт, заслуженный профессор неонатальной педиатрии в Калифорнийском университете и старший научный сотрудник Фарадеевского института науки и религии, Кембриджский университет.
